История древнего мира
Вторник
19.03.2024
12:54
Приветствую Вас Гость | RSS Главная | Источники | Регистрация | Вход
Меню сайта

Категории раздела
Источники по истории древнего Востока [10]
Источники по истории древней Греции [10]
Источники по истории древнего Рима [25]
Источники по истории первобытного общества [4]

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Главная » Статьи » Источники по истории древней Греции

Гомер. Илиада. Одиссея.

ЗАНЯТИЯ ЖИТЕЛЕЙ

ИЛИАДА, XVIII, 541—560, 573—584

 

Мягкую новь он представил еще, плодородную пашню,

Трижды взрыхленную плугом. И много на ней

    землепашцев

Гнало парные плуги, ведя их туда и обратно;

Каждый раз, как они, повернувши, к меже подходили,

В руки немедля им кубок вина, веселящего сердце,

Муж подавал, подошедши. И пахари гнать продолжали

 Борозду дальше, чтоб снова к меже подойти поскорее,

Поле, хотя золотое, чернелося сзади пахавших

И походило на пашню,—такое он диво представил.

Дальше царский участок представил художник искусный.

Острыми жали серпами поденщики спелую ниву.

Горсти колосьев одни — непрерывно там падали наземь,

Горсти другие вязальщики свяслами крепко вязали.

Трое вязальщиков возле стояли. Их мальчики сзади,

Спешно сбирая колосья, охапками их подносили.

На полосе между ними, держа в руке свой посох,

Царь молчаливо стоял с великою радостью в сердце.

 Вестники пищу поодаль под тенью готовили дуба;

В жертву быка заколов, вокруг него суетились; а жены

Белое тесто месили к обеду работникам поля...

Сделал потом на щите он и стадо коров пряморогих;

Были одни золотые, из олова были другие;

С громким мычаньем они из загона на луг выходили

К берегу шумной реки, тростником поросшему гибким.

Вместе с коровами этими шли пастухи золотые,

Четверо; девять бежало собак резвоногих за ними.

Гомер. Илиада /Пер. В. В. Вересаева.— М.; Л., 1949.

 

ОДИССЕЯ. XVII, 382—386

 

…Приглашает ли кто человека чужого

дом свой без нужды? Лишь тех приглашают, кто нужен

на дело:

Или гадателей, или врачей, иль искусников зодчих,

Или певцов, утешающих душу божественным словом,—

Их приглашают с охотою все земнородные люди.

 

 

 

ОДИССЕЯ, III, 425—435

 

«Третьим пусть будет немедленно златоискусник Лаэркос

Призван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице.

Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабыням

В доме устроить обед изобильный, расставить порядком

Стулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам».

Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицу

Скоро пригнали; пришли с корабля телемаховы люди,

С ним переплывшие море, явился и златоискусник,

Нужный для ковки металлов, принесши снаряд:

наковальню,

Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно

Дело свое совершал он...

Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского.— М„ 1958.

 

ИЛИАДА, XII, 294—297

 

Тотчас вперед он уставил свой щит, во все стороны равный,

Кованый, медный, прекрасный, который искуснейший

медник

Выковал, частые кожи воловьи снутри натянувши.

Проволокой их золотою по краю щита прострочивши.

 

ИЛИАДА, VI, 314—317

 

Дом тот прекрасный воздвиг себе сам Александр

при пособьи

Лучших строителей-зодчих троянской страны плодородной.

Был на акрополе выстроен он, со двором, с почивальней,

С залом мужским, по соседству с домами Приама и брата,

 

ИЛИАДА, XVIII, 468—478

 

Так он сказал, и оставил ее, и к мехам обратился,

Их на огонь он направил и действовать дал приказанье.

Сколько их было, все двадцать мехов задышали в горнило

Разнообразнейшим, сильно огонь раздувавшим дыханьем,

Те— помогая, когда он спешил, а другие — иначе,

Как желалось Гефесту, чтоб дело закончить получше.

Несокрушимой он меди и олова бросил в горнило.

Ценного золота и серебра. Наковальню большую

Прочно приладил к широкой подставке и в правую руку

Молот огромнейший взял, а в левую — крепкие клещи.

 

ИЛИАДА, VII, 465—475

Солнце меж тем закатилось, окончили дело ахейцы,

В станах своих закололи быков и за ужин уселись.

Прибыло много судов в это время, вином нагруженных,

 Посланных с Лемноса сыном Язона Евнеем ахейцам:

Пастырь народов Язон с Гипсипилой его породили.

Двум Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,

Тысяча мерок вина посылалась Евнеем отдельно.

Все остальные ахейцы вино с кораблей получали,

Эти—медью платя, другие — блестящим железом,

Шкуры волов приносили, коров на обмен приводили

Или же пленных людей. И устроили пир богатейший.

Гомер. Илиада / Пер. В. В. Вересаева.— М.; Л., 1949.

 

ОДИССЕЯ, XV, 415—416, 455—456

 

Прибыли хитрые гости морей, финикийские люди,

Мелочи всякой привезши в своем корабле чернобоком...

Те же, год целый оставшись на острове нашем, прилежно

Свой крутобокий корабль нагружали, торгуя товаром.

 

ОДИССЕЯ, XIV, 288-298

 

Прибыл в Египет тогда финикиец, обманщик коварный,

Злой кознодей, от которого много людей пострадало;

Он, увлекательной речью меня обольстив, Финикию,

Где и поместье и дом он имел, убедил посетить с ним:

Там гостил у него до скончания года. Когда же

Дни протекли, миновалися месяцы, полного года

Круг свершился и Оры весну привели молодую,

В Ливию с ним в корабле, облетателе моря, меня он

Плыть пригласил, говоря, что товар свой там выгодно

сбудем;

Сам же, напротив, меня, не товар наш продать

там замыслил;

С ним и поехал я, против желанья, добра не предвидя.

 

ОДИССЕЯ, XIV, 200—210, 222—226, 244—271

 

Сын я богатого мужа; и вместе со мною других он

Многих имел сыновей, им рожденных и выросших дома;

Были они от законной супруги, а я от рабыни,

Купленной им, родился, но в семействе почтен,

как законный

Сын, был отцом благородным, Кастором,

Гилаксовым сыном...

Но приносящие смерть, беспощадно-могучие Керы

В область Аида его увели; сыновья же, богатства

Все разделив меж собою по жребью, дали мне самый

Малый участок и дом небольшой для житья; за меня же

Вышла богатых родителей дочь: предпочтен был другим я

Всем женихам за великую доблесть, на многое годный...

Смелый в бою, полевого труда не любил я, ни тихой

Жизни домашней, где милым мы детям даем воепитанье;

Островесельные мне корабли привлекательней были;

Бой и крылатые стрелы и медноблестящие копья,

Грозные, в трепет великий и страх приводящие многих...

Целый месяц провел я с детьми и с женою в семейном

Доме, великим богатством моим веселясь; напоследок

Сильно в Египет меня устремило желанье; выбрав

Смелых товарищей, я корабли изготовил; их девять

Там мы оснастили новых; когда ж в корабли собралися

Бодрые спутники, целых шесть дней до отплытия все мы

Там пировали; я много зарезал быков и баранов

В жертву богам, на роскошное людям моим угощенье;

Но на седьмой день, покинувши Крит, мы в открытое

море

Вышли с быстропопутным, пронзительно хладным Бореем

Плыли как будто по стремю, легко; и ничем ни один наш

Не был корабль поврежден; нас, здоровенных, веселых

и бодрых,

По морю мчали они, повинуясь кормилу и ветру.

Дней через пять мы к водам светлоструйным потока

     Египта

Прибыли: в лоне потока легкоповоротные наши

Все корабли утвердив, я велел, чтоб отборные люди

Там на морском берегу сторожить их остались; другим же

Дал приказание с ближних высот обозреть всю окрестность.

Вдруг загорелось в них дикое буйство; они, обезумев,

Грабить поля плодоносные жителей мирных Египта

Бросились, начали жен похищать и детей малолетних,

Зверски мужей убивая,— тревога до жителей града

Скоро достигла, и сильная ранней зарей собралася

Рать; колесницами, пешими, яркою медью оружий

Поле кругом закипело; Зевес, веселящийся громом,

В жалкое бегство моих обратил; отразить ни единый

Силы врага не посмел, и отвсюду нас смерть окружала;

Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многих,

Пленных насильственно, в град увлекли на печальное

рабство.

Гомер. Одиссея/Пер. В. А. Жуковского — М, 1958.

 

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

 

ОДИССЕЯ, VII, 103—107, 112—116

 

Жило в пространном дворце пятьдесят рукодельных

невольниц:

Рожь золотую мололи одни жерновами ручными,

Нити сучили другие и ткали, сидя за станками

Рядом, подобные листьям трепещущим тополя; ткани ж

Были так плотны, что в них не впивалось и тонкое масло.

...Был за широким двором четырехдесятинный богатый

Сад, обведенный отвсюду высокой оградой; росло там

Много дерев плодоносных, ветвистых, широковершинных,

Яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных,

Также и сладких смоковниц и маслин, роскошно

цветущих...

 

ОДИССЕЯ, XVII, 320—323

 

Раб нерадив; не принудь господин повелением строгим

К делу его, за работу он сам не возьмется охотой:

Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,

Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет.

Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского.— М„ 1958.

 

ИЛИАДА, XXIV, 725—735

 

«Молод из жизни ушел ты, мой муж дорогой, и вдовою

В доме меня покидаешь. И мал еще сын наш младенец,

Нами, злочастными, на свет рожденный, тобою и мною.

Юности он не достигнет, я думаю. Прежде наш город

Будет разрушен. Погиб ты, хранитель его, защищавший

Трою саму, и почтенных супруг, и детей несмышленых!

Быстро отсюда их всех увезут в кораблях быстролетных,

С ними со всеми—меня. И сам ты, о сын мой, за мною

Следом пойдешь, чтобы там неподобную делать работу,

Для господина стараясь свирепого. Либо ахеец,

За руки взявши, швырнет тебе с башни — ужасная

гибель!»

Гомер. Илиада/Пер. В. В. Вересаева.— М.; Л., 1949.

 

ОДИССЕЯ, XVIII, 357—361

 

«Странник, ты, верно, поденщиком будешь согласен

наняться

В службу мою, чтоб работать за плату хорошую в поле,

Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые,

Круглый бы год получал от меня ты обильную пищу,

Всякое нужное платье, для ног надлежащую обувь».

 

ОДИССЕЯ, XI, 488—491

 

«О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;

Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать,

мертвый».

 

ОДИССЕЯ, XVII, 167—183, 264—268

 

Тою порой женихи в Одиссеевом доме бросаньем

Дисков и дротиков острых себя забавляли, собравшись

Все на мощеном дворе, где бывали их шумные игры.

Но когда отовсюду с полей на обед им пригнали

Мелкий скот пастухи, приводившие к ним ежедневно

Коз и баранов, их кликнул глашатай Медонт,

был любимец

Он женихов, и вседневно к столу их его приглашали.

«Юноши,—он им сказал,— вы играли довольно; войдите

В дом, и начнем наш обед совокупною силой готовить:

Знаете сами, что вовремя пища нам вдвое вкуснее».

Так он сказал им. Они, покоряся его приглашению,

Встали и к дому пошли всей толпою; когда же вступили

В дом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды,

Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных,

Жиром налитых свиней убивать; был зарезан и тучный

Бык, и за стряпанье все принялися они...

 

«Друг, мы, конечно, пришли к Одиссееву славному дому.

Может легко быть он узнан меж всеми другими домами:

Длинный ряд горниц просторных, широкий и чисто

мощеный

Двор, обведенный зубчатой стеною, двойные ворота

С крепким замком — в них ворваться насильно никто не

помыслит».

ОРГАНИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ

ОДИССЕЯ, I, 384—387

               

«Сами боги, конечно, тебя, Телемах, научили

Быть столь кичливым и дерзким в словах, и беда нам,

когда ты

В вольнообъятной Итаке, по воле Крониона, будешь

Нашим царем, уж имея на то по рожденью и право!»

Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского.— М„ 1958.

 

ИЛИАДА, IX, 89—102

 

Царь Агамемнон старейшин собравшихся ввел к себе

в ставку.

Там предложил он им ужин обильный, для сердца

приятный.

Руки они протянули к поставленным яствам готовым.

После того как питьем и едой утолили желанье,

Первым из всех меж собравшихся ткать размышления

начал

Нестор, который и раньше блистал превосходством

советов.

К ним, благомыслия полный, с такой обратился он речью:

«О многославный Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Слово начну я с тебя и окончу тобою. Владыкой

Многих народов являешься ты, и вручил Олимпиец

Скиптр и законы тебе, чтоб заботился ты о народах.

Более всех ты обязан и слово сказать, и послушать.

И в исполнение привесть, если сердце кого побудило

Доброе молвить. А что предпочесть,— от тебя уж зависит».

 

ИЛИАДА. II, 50—55, 72—84, 95—101, 109—122, 134—144, 150—154, 185—195, 198—206, 211—213, 216—222, 225—238, 243—247, 265—267

 

Вестникам звонкоголосым тогда приказал Агамемнон

Длинноволосых ахейцев немедля созвать на собранье.

Вестники с кличем пошли. Ахейцы собралися быстро.

Раньше того перед судном владыки пилосцев Нелида

Высокодушных старейшин Атрид усадил для совета.

Всех их созвав, обратился он к ним с предложеньем

разумным...

«...Как возбудить нам ахейцев на битву? Давайте обсудим.

Я, по обычаю, всех испытаю сначала словами

И предложу им отсюда бежать на судах многовеслых.

Вы же их каждый с своей стороны убеждайте остаться».

Так произнес он и сел. И тогда поднялся пред собраньем

Нестор, который народом песчаного Пилоса правил.

Добрых намерений полный, взял слово и стал говорить он:

«О дорогие! Вожди и советники храбрых ахейцев!..

Медлить не станем, пойдем побуждать на сраженье

ахейцев!..»

Бурно кипело собранье. Земля под садившимся людом

Тяжко стонала. Стоял несмолкающий шум. Надрывались

Девять глашатаев криком неистовым, всех убеждая

Шум прекратить и послушать царей, вскормленных

Зевесом.

Только с трудом, наконец, по местам все народы уселись

И перестали кричать. И тогда поднялся Агамемнон,

Скипетр держа, над которым Гефест утомился, работав.

Царь, на него опершись, обратился к собранию с речью:

«О, дорогие герои данайцы, о, слуги Ареса!

Зевс молневержец меня в тяжелейшие бедствия впутал:

Скрытный, сначала он мне обещал и кивнул

в подтвержденье,

Что возвращусь я, разрушив высокотвердынную Трою.

Нынче ж на злой он решился обман и велит мне обратно

В Аргос бесславно бежать, погубивши так много народу!

Этого вдруг захотелось теперь многомощному Зевсу;

Много могучих твердынь городских уж разрушил Кронной,

Много разрушит еще: без конца велика его сила.

Было бы стыдно для наших и самых далеких потомков

Знать, что такой многолюдный и храбрый народ,

как ахейский,

Попусту самой бесплодной войной воевал, и сражался

С меньшею ратью врагов, и конца той войны не увидел!..

Девять уж лет пробежало великого Зевса-Кронида.

Бревна на наших судах изгнивают, канаты истлели.

Дома сидят наши жены и дети-младенцы,

Нас поджидая напрасно; а мы безнадежно здесь медлим,

Делу не видя конца, для которого шли к Илиону.

Ну, так давайте же выполним то, что сейчас вам скажу я:

В милую землю родную бежим с кораблями немедля!

Широкоуличной Трои нам взять никогда не удастся!»

Так он сказал и в груди взволновал у собравшихся

множеств

Сердце у всех, кто его на совете старейшин не слышал.

Встал, всколебался народ, как огромные волны морские...

Кинулись все к кораблям. Под ногами бегущих

вздымалась

Тучами пыль. Приказанья давали друг другу хвататься

За корабли поскорей и тащить их в широкое море.

Чистили спешно канавы. До неба вздымалися крики

Рвущихся ехать домой. У судов выбивали подпорки...

...Встретясь в пути с Агамемноном, сыном Атрея,

Скипетр принял отцовский его, не знавший износа,

И к быстролетным судам меднолатных ахейцев пошел

с ним.

Если встречал по дороге царя или знатного мужа,

Встав перед ним, удержать его мягкою речью старался:

«Что приключилось с тобою? Не тебе бы, как трусу,

пугаться!

Сядь же на место и сам, усади и других из народа.

Что на уме у Атрида, сказать ты, наверно, не можешь.

Вас он сейчас испытует и скоро, пожалуй, накажет,

Что он сказал на совете старейшин, не все мы слыхали.

Как бы с сынами ахейцев Атрид не расправился в гневе!..»

Если же видел, что кто из народа кричит, то, набросясь,

Скиптром его избивал и ругал оскорбительной речью:

«Смолкни, несчастный! Садись-ка и слушай, что скажут

другие.

Те, что получше тебя! Не воинствен ты сам, малосилен,

И не имел никогда ни в войне, ни в совете значенья.

Царствовать все сообща никогда мы, ахейцы, не будем.

Нет в многовластии блага, да будет единый властитель,

Царь лишь единый, которому сын хитроумного Крона

Скипетр дал и законы, чтоб царствовал он над другими...»

 

Вскоре уселися все и остались сидеть на сиденьях.

Яро шумел лишь Фереит, совершенно в речах

безудержный;

Много в груди своей знал он речей неприличных и

дерзких...

Самый он был безобразный из всех, кто пришел к Илиону:

Был он косой, хромоногий; сходились горбатые сзади

Плечи на узкой груди; голова у него поднималась

Вверх острием и была только редким усеяна пухом.

Злейший, неистовый враг Одиссея, а также Пелида,

Их поносил он всегда; но теперь на Атрида владыку

С криком пронзительным стал нападать он...

«Чем ты опять недоволен, Атрид, и чего ты желаешь?

Меди полна твоя ставка, и множество в ставке прекрасных

Женщин отборнейших пленниц, которых тебе мы,

ахейцы,

Первому выбрать даем, когда города разоряем.

Золота ль хочешь еще, чтоб его кто-нибудь из троянских

Конников вынес тебе для выкупа сына, который

Связанным был бы иль мной приведен, иль другим

из ахейцев?

Хочешь ли женщины новой, чтоб с ней наслаждаться

любовью,

Чтоб и ее для себя удержать? Подходящее ль дело,

Чтоб предводитель ахейских сынов вовлекал их

в несчастье?

Слабые, жалкие трусы! Ахеянки вы, не ахейцы!

Едем обратно домой на судах! А ему предоставим         

Здесь же добычу свою переваривать. Пусть он увидит,

Есть ли какая-нибудь и от нас ему помощь, иль нету...»

 

Так говорил, оскорбляя Атрида, владыку народов,

Буйный Ферсит. Но внезапно к нему Одиссей устремился,

Гневно его оглядел и голосом крикнул суровым:

«Глупый болтун ты, Ферсит, хоть и громко кричишь

на собраньях!

Смолкни, не смей здесь один нападать на царей

скиптроносных!..»

Молвил и скиптром его по спине и плечам он ударил.

Сжался Ферсит, по щекам покатились обильные слезы,

Вздулся кровавый синяк полосой на спине от ударов...

Гомер. Илиада/Пер. В. В. Вересаева,— М.; Л„ 1949.

 

ОДИССЕЯ, II, 6—12, 15—16, 26—33, 45—64, 224—257

 

...Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел он

Кликнуть им клич, чтоб на площадь собрать

густовласых ахеян;

Кликнули те, собралися на площадь другие; когда же

Все собралися они и собрание сделалось полным,

С медным в руке он копьем перед сонмом народным

явился —

Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.

 

Первое слово тогда произнес благородный Египтий,

Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много;...

«Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда

Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.

Кто же собрал нас теперь? Кому в том внезапная нужда?

Юноша ли расцветающий? Муж ли годами созрелый?

Слышал ли весть об идущей на нас неприятельской силе?

Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?

Или о пользе народной какой предложить нам намерен?..»

 

«Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я.

Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный...

Более ж злая другая напасть, от которой весь дом наш

Скоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится,

Та, что преследуют мать женихи неотступные, наших

Граждан знатнейших, собравшихся здесь, сыновья;

Им противно

Прямо в Икариев дом обратиться, чтоб их предложенье

Выслушал старец и дочь, наделенную щедро приданым,

Отдал по собственной воле тому, кто приятнее сердцу.

Нет; им удобней, вседневно врывайся в дом наш толпою,

Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,

Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадно

Тратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такого

Мужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить.

Сами же мы беспомощны теперь, равномерно и после

Будем, достойные жалости, вовсе без всякой защиты.

Если бы сила была, то и сам я нашел бы управу;

Но нестерпимы обиды становятся; дом Одиссеев

Грабят бесстыдно...»

 

...Тогда поднялся неизменный

Спутник и друг Одиссея, царя беспорочного, Ментор...

«Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

Кротким, благим и приветливым быть уж вперед

ни единый

Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца

изгнавши,

Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело,

Если могли вы забыть Одиссея, который был нашим

Добрым царем и народ свой любил, как отец

благодушный.

Нужды мне нет обвинять женихов необузданно-дерзких

В том, что они, самовластвуя здесь, замышляют худое.

Сами своею играют они головой, разоряя

Дом Одиссея, которого, мыслят, уж мы не увидим.

Вас же, граждане Итаки, хочу пристыдить:

здесь собравшись,

Вы равнодушно сидите и слова не скажете против

Малой толпы женихов, хоть самих вас число и большое».

Сын Евеноров тогда, Леокрит, негодуя, воскликнул:

«Что ты сказал, безрассудный, зломышленный Ментор?

Смирить нас

Гражданам ты предлагаешь: но сладить им с нами,

которых

Также немало, на пиршестве трудно. Хотя бы внезапно

Сам Одиссей твой, Итаки властитель, явился и силой

Нас, женихов благородных, в его веселящихся доме,

Выгнать оттуда замыслил, его возвращенье в отчизну

Было б жене, тосковавшей так долго по нем,

не на радость:

Злая погибель его бы постигла, когда бы нас многих

Вздумал один одолеть он; неумное слово сказал ты.

Вы ж разойдитеся, люди, и каждый займися домашним Делом...»

Так он сказав, распустил самовольно собранье народа.

Г о м с р. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского.— М„ 1958.

 

ИЛИАДА, XVIII, 497—508

 

Множество граждан толпилось на площади города. Тяжба

Там меж двоих из-за пени была за убитого мужа.

Клялся один пред народом, что все уже отдал другому,

Тот отрицал, чтоб хоть что получил от убийцы в уплату,

Оба они обратились к судье за решением дела.

Криками каждый кругом своему приходил на поддержку.

Вестники их успокоить старались. На тесаных камнях

В круге священном сидели старейшины рядом друг

с другом.

В руку жезлы принимали от вестников звонкоголосых,

Быстро вставали и суд свой один за другим изрекали.

Два золотые пред ними таланта лежали в средине,

Чтобы тому передать их, кого они правым признают.

Гомер. Илиада /Пер. В. В. Вересаева.— М.; Л., 1949.

Категория: Источники по истории древней Греции | Добавил: SergALaz (11.02.2015)
Просмотров: 2819 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Поиск

Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz


  • Copyright MyCorp © 2024 Создать бесплатный сайт с uCoz