История древнего мира
Вторник
19.03.2024
13:24
Приветствую Вас Гость | RSS Главная | Геродот. Книга III. | Регистрация | Вход
Меню сайта

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

30. Камбис же, по рассказам египтян, из-за этого кощунства тотчас был поражен безумием (хотя, впрочем, и прежде был не совсем в своем уме). Первый безумный поступок он совершил против своего брата Смердиса, рожденного от одного с ним отца и матери. Царь отослал Смердиса из Египта в Персию из зависти (потому что тот, единственный из персов, мог почти на два пальца натягивать тетиву принесенного ихтиофагами лука эфиопского царя). Так вот, после отъезда Смердиса в Персию Камбис увидел во сне, что прибыл к нему вестник из Персии с вестью, будто Смердис восседает на царском престоле, а голова его касается неба. Тогда Камбис в страхе, что брат умертвит его, и сам станет царем, послал в Персию Прексаспа, самого преданного ему человека, убить Смердиса. А тот отправился в Сусы и убил Смердиса. Одни говорят – заманив его на охоту, а другие – будто привел к Красному морю и там утопил.

61. Пока Кам­бис, сын Кира, нахо­дил­ся еще в Егип­те и тво­рил там безум­ные дея­ния, двое бра­тьев из пле­ме­ни магов под­ня­ли мятеж. Одно­го из них Кам­бис оста­вил в Пер­сии упра­ви­те­лем сво­е­го дома. Этот-то чело­век и под­нял вос­ста­ние, хоро­шо зная, что кон­чи­ну Смер­ди­са дер­жат в тайне и что в Пер­сии об этом извест­но лишь немно­гим, боль­шин­ст­во же счи­та­ет, что Смер­дис жив. На этом-то маг и постро­ил свой замы­сел захва­тить цар­скую власть. Был у него брат, кото­рый, как я уже ска­зал, вме­сте с ним под­нял мятеж, по внеш­но­сти очень похо­жий на Смер­ди­са, уби­то­го по при­ка­за­нию сво­е­го бра­та Кам­би­са. А был он не толь­ко похож на Смер­ди­са, но даже и имя его было Смер­дис. Это­го-то чело­ве­ка, сво­е­го бра­та, маг Пати­зиф убедил, что все для него устро­ит, и «сесть на пре­стол при­гла­сил». А поса­див [бра­та] на пре­стол, Пати­зиф разо­слал гла­ша­та­ев по раз­ным обла­стям [пер­сид­ской дер­жа­вы], а так­же и к вой­ску в Еги­пет [с вестью], что отныне над­ле­жит пови­но­вать­ся Смер­ди­су, сыну Кира, а не Кам­би­су.

62. Итак, гла­ша­таи повсюду объ­яв­ля­ли об этом; меж­ду про­чим, был отправ­лен гла­ша­тай и в Еги­пет (царя он застал с вой­ском в Акба­та­нах в Сирии). Высту­пив посредине [цар­ско­го] ста­на, гла­ша­тай объ­явил пове­ле­ние мага. А Кам­бис, услы­шав такую весть, поду­мал, что гла­ша­тай гово­рит прав­ду и Прек­сасп его пред­ал, не испол­нив при­ка­за­ния умерт­вить Смер­ди­са. Царь посмот­рел на Прек­сас­па и ска­зал: «Так-то ты, Прек­сасп, выпол­нил мое пору­че­ние?». А тот отве­чал: «Вла­ды­ка! Неправ­да это, что брат твой Смер­дис вос­стал про­тив тебя. Нико­гда уже не вый­дет у тебя со Смер­ди­сом ссо­ры — ни боль­шой, ни малой. Ведь я сам лич­но испол­нил твое пове­ле­ние и сво­и­ми рука­ми пред­ал тело его погре­бе­нию. Если теперь и мерт­вые вос­кре­са­ют, тогда мож­но ожидать, что и мидий­ский царь Асти­аг вос­станет про­тив тебя. Если же на све­те все оста­лось, как преж­де, то, конеч­но, от Смер­ди­са уж боль­ше не угро­жа­ет тебе ника­кой беды. Так вот, я думаю, нуж­но воро­тить гла­ша­тая и допро­сить, кто его послал тре­бо­вать пови­но­ве­ния царю Смер­ди­су».

63. Такой совет Прек­сас­па при­шел­ся по душе Кам­би­су. Тот­час же нагна­ли гла­ша­тая и при­ве­ли назад. А когда он явил­ся, Прек­сасп ска­зал ему вот что: «Чело­век! Ты гово­ришь, что при­шел вест­ни­ком от Киро­ва сына Смер­ди­са. Так вот, ска­жи нам прав­ду и иди с миром: сам ли Смер­дис лич­но дал тебе это пору­че­ние или один из его слуг?». А тот отве­чал: «Я-то ни разу не видел Смер­ди­са, сына Кира, с тех пор как царь Кам­бис отпра­вил­ся в Еги­пет. Но маг, кото­ро­го Кам­бис назна­чил упра­ви­те­лем сво­е­го дома, дал мне это пору­че­ние и ска­зал, что Смер­дис, сын Кира, так велел объ­явить вам». Так отве­чал гла­ша­тай и ска­зал сущую прав­ду. А Кам­бис ска­зал: «Прек­сасп! Ты чест­но выпол­нил мое пору­че­ние, ты не вино­вен. Но кто же в Пер­сии вос­стал про­тив меня, обма­ном при­сво­ив себе имя Смер­ди­са?». Прек­сасп же отве­чал: «Мне дума­ет­ся, царь, я знаю это. Маги вос­ста­ли про­тив тебя: Пати­зиф, кото­ро­го ты оста­вил упра­ви­те­лем сво­е­го дома, и брат его Смер­дис».

64. Когда Кам­бис услы­хал имя Смер­ди­са, ему сра­зу же ста­ло ясно, что Прек­сасп прав и что сно­виде­ние его сбы­лось. А видел он во сне, что некто при­нес ему весть: Смер­дис вос­седа­ет на цар­ском троне и голо­вой каса­ет­ся неба. Тогда царь понял, что напрас­но погу­бил бра­та, и стал его опла­ки­вать. Опла­кав же бра­та и страш­но подав­лен­ный всем этим несча­стьем, Кам­бис вско­чил на коня и решил немед­лен­но высту­пить в поход на Сусы про­тив мага. А когда царь вска­ки­вал на коня, отпал нако­неч­ник ножен его меча и обна­жен­ный меч рас­сек ему бед­ро. Рана была в том самом месте, куда он преж­де сам пора­зил еги­пет­ско­го бога Апи­са. Кам­бис решил, что рана смер­тель­на и спро­сил об име­ни горо­да. Ему ска­за­ли, что [город назы­ва­ет­ся] Акба­та­ны. А Кам­би­су еще преж­де было пред­ска­за­но ора­ку­лом в еги­пет­ском горо­де Буто, что он окон­чит жизнь в Акба­та­нах. Кам­бис думал, что умрет в глав­ном горо­де Мидии — мидий­ских Акба­та­нах [глу­бо­ким] стар­цем. Ора­кул же, ста­ло быть, имел в виду сирий­ские Акба­та­ны. И дей­ст­ви­тель­но, когда на вопрос Кам­би­са ему назва­ли имя горо­да, безу­мие вне­зап­но оста­ви­ло царя: так силь­но его потряс­ли изве­стие о вос­ста­нии мага и рана. Царь понял пред­ска­за­ние ора­ку­ла и ска­зал: «Здесь суж­де­но окон­чить жизнь Кам­би­су, сыну Кира».

65. Тогда царь ниче­го [боль­ше] не при­ба­вил. Но при­бли­зи­тель­но через два­дцать дней он велел при­звать к себе знат­ней­ших пер­сов из сво­ей сви­ты и ска­зал им вот что: «Пер­сы! Постиг­ло меня несча­стье, кото­рое я [до сих пор] хра­нил в глу­бо­чай­шей тайне, и эту тай­ну ныне я открою вам. В Егип­те было мне одно сно­виде­ние — о, если бы я нико­гда его не видел! Пред­стал [во сне предо мною] при­быв­ший из дома вест­ник и сооб­щил, что Смер­дис вос­седа­ет на цар­ском троне, голо­вой каса­ясь неба. В стра­хе, что брат лишит меня пре­сто­ла, я посту­пил ско­рее поспеш­но, чем бла­го­ра­зум­но. Ведь, ста­ло быть, не в чело­ве­че­ской вла­сти отвра­тить опре­де­лен­ное Роком. А я, безу­мец, посы­лаю Прек­сас­па в Сусы убить Смер­ди­са! Когда свер­ши­лось это зло­де­я­ние, я жил без опа­се­ний, вовсе не помыш­ляя о том, что кто-нибудь после устра­не­ния Смер­ди­са вос­станет про­тив меня. Совер­шен­но не ведая гряду­щей судь­бы, я стал без нуж­ды бра­то­убий­цей и вот, тем не менее, теперь лишил­ся пре­сто­ла! Ведь это был Смер­дис, маг, о мяте­же кото­ро­го про­воз­ве­сти­ло мне в сно­виде­нии боже­ст­во. Так вот, зло­де­я­ние это совер­ше­но мною, верь­те мне, и Смер­ди­са, Киро­ва сына, нет уже в живых. Маги вла­де­ют теперь вашим цар­ст­вом — упра­ви­тель мое­го дома и брат его Смер­дис. А тот, кто, ско­рее все­го, дол­жен был бы ото­мстить за при­чи­нен­ный мне мага­ми позор, — этот самый чело­век пре­ступ­но умерщ­влен сво­им самым близ­ким род­ст­вен­ни­ком. А так как его теперь уже нет в живых, то я хочу затем выска­зать вам, пер­сы, перед смер­тью мою послед­нюю волю — то, что лежит тяже­лым кам­нем у меня на серд­це. И вот я нака­зы­ваю вам, закли­ная наши­ми цар­ски­ми бога­ми всех вас и, преж­де все­го, вас, здесь при­сут­ст­ву­ю­щие Ахе­ме­ниды: не допус­кай­те, чтобы власть сно­ва пере­шла к мидя­нам! Но если они захва­ти­ли власть ковар­ст­вом, то и вы так­же долж­ны вырвать ее у них ковар­ст­вом; если же они добы­ли власть силой, то и вы так­же отво­юй­те ее у них силой ору­жия. Если вы совер­ши­те это, то да будут ваши нивы туч­ны­ми, а жены и скот пло­до­нос­ны, и тогда вы наве­ки оста­не­тесь сво­бод­ны­ми. Если же вы не отво­ю­е­те у них власть и даже не сде­ла­е­те попыт­ки, то в про­ти­во­по­лож­ность к это­му желаю вам [засу­хи и бес­пло­дия]. И, кро­ме того: да постигнет [тогда] каж­до­го пер­са такой же жал­кий конец, как и меня». Так гово­рил Кам­бис и горь­ко пла­кал о сво­ей жал­кой уча­сти.

66. Пер­сы же, увидев сво­е­го царя пла­чу­щим, разо­дра­ли на себе одеж­ды и раз­ра­зи­лись гром­ки­ми рыда­ни­я­ми. После это­го скон­чал­ся Кам­бис, сын Кира, пора­жен­ный сухой ган­гре­ной в кости, когда [от вос­па­ле­ния] омерт­ве­ло бед­ро. Цар­ст­во­вал же Кам­бис все­го семь лет и пять меся­цев. Детей у него вовсе не было — ни сыно­вей, ни доче­рей. А пер­сов, слы­шав­ших послед­нюю речь Кам­би­са, охва­ти­ло силь­ное недо­ве­рие [к сло­вам царя], буд­то маги захва­ти­ли власть. Пер­сы запо­до­зри­ли, что Кам­бис сво­им рас­ска­зом о кон­чине Смер­ди­са хотел толь­ко обма­нуть их и воз­будить про­тив Смер­ди­са всю Пер­сию.

67. Итак, они пове­ри­ли, что Смер­дис, сын Кира, дей­ст­ви­тель­но всту­пил на пре­стол. Ведь Прек­сасп реши­тель­но отри­цал теперь, что умерт­вил Смер­ди­са: после смер­ти Кам­би­са ему было опас­но сознать­ся, что он сво­ей рукой убил Киро­ва сына. А маг после кон­чи­ны Кам­би­са, обма­ном при­сво­ив себе имя Смер­ди­са, Киро­ва сына, спо­кой­но про­цар­ст­во­вал семь меся­цев, недо­ста­вав­ших Кам­би­су до пол­ных вось­ми лет цар­ст­во­ва­ния. За это вре­мя маг успел даро­вать всем сво­им под­власт­ным вели­кие мило­сти, так что после смер­ти мага все ази­ат­ские наро­ды, кро­ме самих пер­сов, горь­ко опла­ки­ва­ли его. Ведь он разо­слал вест­ни­ков ко всем под­власт­ным наро­дам, объ­явив осво­бож­де­ние от пода­тей и воен­ной служ­бы на три года.

68. Объ­явил же маг об этих мило­стях тот­час по вступ­ле­нии на пре­стол. А на вось­мой месяц обман открыл­ся вот каким обра­зом. Отан, сын Фар­на­спа, по роду и богат­ст­ву был одним из самых выдаю­щих­ся людей в Пер­сии. Этот Отан пер­вым запо­до­зрил мага, что тот вовсе не Киров сын Смер­дис. Об этом Отан заклю­чил из того, что маг нико­гда не выхо­дил из цар­ско­го двор­ца и не при­зы­вал пред свои очи нико­го из знат­ных пер­сов. А запо­до­зрив мага, Отан посту­пил вот как. Дочь его, по име­ни Феди­ма, была супру­гой Кам­би­са, и теперь, как и все осталь­ные жены Кам­би­са, ста­ла супру­гой Смер­ди­са. Так вот, Отан послал к этой сво­ей доче­ри спро­сить, кто теперь ее супруг, с кото­рым она делит ложе, Киров ли сын Смер­дис или кто дру­гой. Дочь веле­ла передать в ответ, что не зна­ет: она ведь нико­гда рань­ше не вида­ла Киро­ва сына Смер­ди­са и ей неиз­вест­но, кто ее тепе­реш­ний супруг. Тогда Отан вто­рич­но послал к ней со сло­ва­ми: «Если ты сама не зна­ешь Смер­ди­са, сына Кира, то спро­си Атос­су, кто ее и твой муж. Ведь она-то уж непре­мен­но долж­на знать сво­е­го соб­ст­вен­но­го бра­та». На это дочь веле­ла передать вот что: «Я не могу спро­сить Атос­су и вооб­ще не вижу ни одной из дру­гих цар­ских жен. Ведь этот чело­век — кто бы он ни был — сра­зу же по вступ­ле­нии на пре­стол отде­лил нас одну от дру­гой».

69. Когда Отан услы­хал этот ответ, его подо­зре­ния ста­ли все более уси­ли­вать­ся. Он послал тогда доче­ри тре­тье пору­че­ние, гла­сив­шее вот что: «Дочь моя! Ты — бла­го­род­но­го про­ис­хож­де­ния и долж­на решить­ся поэто­му на опас­ное дело, кото­рое пору­ча­ет тебе ныне отец. Ведь если это не Смер­дис, сын Кира, а тот, кем я его счи­таю, то он доро­го запла­тит за то, что делит с тобой ложе и власт­ву­ет над пер­са­ми. Он не дол­жен остать­ся без­на­ка­зан­ным. Поэто­му сде­лай так. Когда он взой­дет к тебе на ложе и ты заме­тишь, что он уже заснул, то ощу­пай его уши. Если у него ока­жут­ся уши, счи­тай, что делишь ложе со Смер­ди­сом, сыном Кира; если же нет, то — с магом Смер­ди­сом». В ответ Феди­ма веле­ла передать, что под­верг­нет­ся вели­кой опас­но­сти, если сде­ла­ет это. Ведь если у ее мужа дей­ст­ви­тель­но нет ушей и он пой­ма­ет ее при ощу­пы­ва­нии, то, навер­ное, каз­нит. Тем не менее, она все-таки сде­ла­ет это. Итак, она обе­ща­ла отцу выпол­нить это пору­че­ние. А это­му магу Смер­ди­су царь Кам­бис, сын Кира, велел отре­зать уши за какую-то нема­лую вину. Так вот, эта Феди­ма, дочь Ота­на, испол­ни­ла все, как обе­ща­ла отцу. Когда насту­пил ее черед идти к магу (ведь у пер­сов жены пооче­ред­но посе­ща­ют сво­е­го супру­га), Феди­ма при­шла, чтобы разде­лить с ним ложе. А когда маг погру­зил­ся в глу­бо­кий сон, она ощу­па­ла его уши. Тогда Феди­ма лег­ко убеди­лась, что у мужа нет ушей, и лишь толь­ко насту­пил день, она посла­ла к отцу сооб­щить об этом.

70. Отан же при­гла­сил к себе Аспа­фи­на и Гобрия, знат­ных пер­сов, самых пред­ан­ных сво­их дру­зей, и поведал им все. А те сами уже подо­зре­ва­ли, что это так, но теперь, после сооб­ще­ния Ота­на, все­це­ло убеди­лись. И они реши­ли, что каж­дый из них при­вле­чет к их сою­зу еще одно­го пер­са, кото­ро­му осо­бен­но дове­ря­ет. Так, Отан при­влек Инта­фре­на, Гобрий — Мега­би­за, Аспа­фин — Гидар­на. Когда их ста­ло шесте­ро, то при­был в Сусы из Пер­сии Дарий, сын Гис­тас­па (ведь отец его был пра­ви­те­лем Пер­сии). Так вот, по при­бы­тии Дария шесте­ро пер­сов реши­ли при­нять в сообщ­ни­ки и его.

71. А эти семе­ро, собрав­шись, заклю­чи­ли клят­вен­ный союз и дер­жа­ли совет. Когда при­шла оче­редь Дарию выска­зать свое мне­ние, он ска­зал им вот что: «Я думал, что, кро­ме меня, нико­му не извест­но, что у нас теперь царем маг, а Киров сын Смер­дис мертв. И толь­ко ради того я так быст­ро и при­е­хал в Сусы, чтобы вызвать вас на борь­бу с магом. А так как я вижу теперь, что и вам, а не мне одно­му толь­ко извест­но об обмане, то пред­ла­гаю немед­лен­но при­сту­пить к делу. Про­мед­ле­ние смер­ти подоб­но!». На это Отан отве­тил: «Сын Гис­тас­па! Отец твой — доб­лест­ный муж. И ты, несо­мнен­но, нисколь­ко не усту­па­ешь ему доб­ле­стью. Одна­ко не торо­пись так без­рас­суд­но с нашим делом, но при­сту­пай к нему более осмот­ри­тель­но. Сна­ча­ла нас долж­но быть боль­ше, а затем уже следу­ет брать­ся за дело». Дарий воз­ра­зил на это: «Гос­по­да здесь при­сут­ст­ву­ю­щие! Если вы при­ме­те совет Ота­на, то знай­те, что вам пред­сто­ит жал­кая гибель. Ведь кто-нибудь непре­мен­но доне­сет магу, чтобы полу­чить выго­ду себе одно­му. Луч­ше все­го, конеч­но, чтобы вам тот­час дей­ст­во­вать на свой страх и риск. Но раз уж вы реши­ли набрать еще сообщ­ни­ков и дове­ри­лись мне, то давай­те совер­шим это дело сего­дня. Ина­че знай­те: если мы упу­стим сего­дняш­ний день, то я сам пой­ду к магу с доно­сом на вас, чтобы никто дру­гой не успел упредить меня».

72. Отан, видя такую горяч­ность Дария, отве­чал на это: «Если уж ты вынуж­да­ешь нас спе­шить, не остав­ляя вре­ме­ни на раз­мыш­ле­ние, то ска­жи, как нам про­ник­нуть во дво­рец и напасть на магов? Ты зна­ешь, конеч­но, что там рас­став­ле­на стра­жа, и если ты сам ее не видел, то слы­шал об этом. Как же мы мину­ем ее?». Дарий же отве­чал ему так: «Отан! На мно­гое мож­но дать ответ не сло­ва­ми, а делом. Об ином же мож­но рас­суж­дать, но за сло­ва­ми не следу­ет ника­ко­го слав­но­го дея­ния. Вы пре­крас­но зна­е­те, что вовсе не труд­но мино­вать стра­жу. Ведь никто не станет задер­жи­вать столь знат­ных людей либо из почте­ния к ним, либо из стра­ха. Затем у меня есть самый бла­го­вид­ный пред­лог, под кото­рым мы и прой­дем: я ска­жу, что толь­ко что при­был из Пер­сии и желаю передать изве­стие от отца. Где ложь неиз­беж­на, там сме­ло нуж­но лгать. Ведь лжем ли мы или гово­рим прав­ду — доби­ва­ем­ся одной цели — [выго­ды]. Одни, прав­да, лгут, желая убедить ложью и [затем] извлечь для себя выго­ду, так же как дру­гие гово­рят прав­ду, чтобы этим так­же при­об­ре­сти корысть и заслу­жить боль­ше дове­рия. Таким обра­зом, мы стре­мим­ся [в обо­их слу­ча­ях] к одной цели, толь­ко раз­ны­ми путя­ми. Если бы мы не иска­ли выго­ды, то, конеч­но, прав­ди­вый так же лег­ко стал бы лже­цом, как и лжец — прав­ди­вым. Итак, при­врат­ни­ки, кото­рые доб­ро­воль­но про­пу­стят нас, вско­ре полу­чат награ­ду. А кто посме­ет про­ти­вить­ся нам, с тем мы рас­пра­вим­ся, как с вра­гом. Тогда мы про­ник­нем во дво­рец и — за дело!».

73. После это­го Гобрий ска­зал вот что: «Дру­зья! Когда еще, как не ныне, пред­ста­вит­ся нам такой удоб­ный слу­чай отво­е­вать власть или погиб­нуть в тщет­ной борь­бе за нее? Теперь над нами, пер­са­ми, вла­ды­ка мидя­нин, маг, и к тому же без­ухий. Те из вас, кто сто­ял при смерт­ном одре Кам­би­са, без сомне­ния пом­нят, каки­ми про­кля­ти­я­ми гро­зил отхо­дя­щий царь пер­сам, если они оста­вят власть в чужих руках. Тогда мы, конеч­но, не пове­ри­ли ему, думая, что Кам­бис гово­рил это с целью обма­нуть нас. Поэто­му я за то, чтобы при­нять совет Дария и не рас­хо­дить­ся, а пря­мо с наше­го собра­ния идти про­тив мага». Так ска­зал Гобрий, и все согла­си­лись с ним.

74. Пока эти [семе­ро пер­сов] дер­жа­ли совет, слу­чи­лось вот какое про­ис­ше­ст­вие. Маги реши­ли при­влечь на свою сто­ро­ну Прек­сас­па, отто­го что ему при­шлось на себе испы­тать жесто­кость Кам­би­са (царь ведь убил стре­лой его сына); кро­ме того, и пото­му, что Прек­сасп был един­ст­вен­ным чело­ве­ком, кто знал о кон­чине Смер­ди­са, кото­ро­го он убил сво­ей рукой; и, нако­нец, пото­му, что Прек­сасп поль­зо­вал­ся боль­шим ува­же­ни­ем у пер­сов. По этой же при­чине маги посла­ли за ним, назва­ли его сво­им «дру­гом» и свя­за­ли клят­вой стро­го хра­нить тай­ну и не откры­вать нико­му обма­на, кото­рым они оду­ра­чи­ли пер­сов. За это они сули­ли Прек­сас­пу золотые горы. Полу­чив согла­сие Прек­сас­па, маги дали ему вто­рое пору­че­ние. Они объ­яви­ли, что созо­вут всех пер­сов под сте­ны цар­ско­го двор­ца, а он дол­жен с баш­ни заве­рить народ, что над ним дей­ст­ви­тель­но цар­ст­ву­ет сын Кира, а не кто иной. Маги избра­ли на это имен­но Прек­сас­па, конеч­но, пото­му, что пер­сы дове­ря­ли ему боль­ше всех и он часто заяв­лял, что Смер­дис, сын Кира, жив, реши­тель­но отри­цая его уби­е­ние.

75. Прек­сасп изъ­явил свою готов­ность, и маги, созвав народ, веле­ли ему взой­ти на баш­ню и [оттуда] обра­тить­ся к наро­ду. А Прек­сасп наме­рен­но поза­был об их при­ка­за­ни­ях. Речь свою он начал с [Киро­ва] родо­на­чаль­ни­ка Ахе­ме­на и пере­чис­лил всю родо­слов­ную Кира. Когда же в заклю­че­ние дошел до Кира, то про­сла­вил бла­го­де­я­ния его пер­сид­ско­му наро­ду; а пере­чис­лив эти бла­го­де­я­ния, он, нако­нец, рас­крыл всю тай­ну. До сих пор, по его сло­вам, он мол­чал обо всем, так как при­знать­ся было опас­но. А ныне наста­ло вре­мя, когда необ­хо­ди­мо открыть всю прав­ду. Так вот, Прек­сасп рас­ска­зал, как он по пове­ле­нию Кам­би­са сам, сво­и­ми рука­ми, умерт­вил Киро­ва сына, а теперь, по его сло­вам, [над пер­са­ми] цар­ст­ву­ют маги. Затем он при­звал страш­ные про­кля­тия на гла­вы пер­сов, если те не отни­мут власть у магов и не ото­мстят им, и стрем­глав ринул­ся с баш­ни. Тако­ва была слав­ная кон­чи­на Прек­сас­па, кото­рый всю жизнь про­жил как достой­ный чело­век.

78. А семь пер­сов меж­ду тем реши­ли немед­лен­но напасть на магов. Помо­лив­шись богам, они высту­пи­ли [ко двор­цу], еще ниче­го не ведая об уча­сти Прек­сас­па. Свер­нув с доро­ги, они ста­ли еще раз дер­жать совет. Отан и его сто­рон­ни­ки насто­я­тель­но сове­то­ва­ли отло­жить дело, пока не утихнет народ­ное вол­не­ние. Дарий со сво­и­ми при­вер­жен­ца­ми были за немед­лен­ное выпол­не­ние замыс­ла и про­тив вся­кой отсроч­ки. Когда они еще спо­ри­ли, появи­лось семь пар яст­ре­бов, кото­рые, пре­следуя две пары кор­шу­нов, рва­ли и тер­за­ли их. Увидев это зна­ме­ние, все семе­ро при­ня­ли совет Дария и напра­ви­лись во дво­рец, обод­рен­ные явле­ни­ем вещих птиц.

77. Когда семь [заго­вор­щи­ков] подо­шли к [двор­цо­вым] воротам, про­изо­шло имен­но то, что ожидал Дарий. Стра­жа почти­тель­но про­пу­сти­ла знат­ных пер­сов, совер­шен­но не подо­зре­вая их наме­ре­ний. Боги вели их, и никто [из стра­жи] ни о чем их не спра­ши­вал. Так они про­ник­ли во двор, где их встре­ти­ли евну­хи, докла­ды­вав­шие царю. Евну­хи же ста­ли рас­спра­ши­вать заго­вор­щи­ков, что им нуж­но здесь, и, рас­спра­ши­вая, осы­па­ли бра­нью при­врат­ни­ков, зачем те про­пу­сти­ли их. Даль­ше идти евну­хи запре­ща­ли. А заго­вор­щи­ки, подав друг дру­гу знак, выхва­ти­ли свои кин­жа­лы и прон­зи­ли на месте тех, кто им пре­пят­ст­во­вал. Сами же бегом устре­ми­лись в муж­ские покои.

78. А в это вре­мя оба мага как раз нахо­ди­лись во двор­це и сове­ща­лись о поступ­ке Прек­сас­па. Так вот, услы­шав шум и кри­ки евну­хов, они бро­си­лись назад и, как толь­ко поня­ли, что про­ис­хо­дит, взя­лись за ору­жие. Один из них вто­ро­пях схва­тил лук, а дру­гой — копье, и нача­лась руко­паш­ная схват­ка. Тот, у кого был лук, не мог пустить его в ход, так как заго­вор­щи­ки были уже слиш­ком близ­ко и тес­ни­ли их. Дру­гой же защи­щал­ся копьем и ранил Аспа­фи­на в бед­ро, а Инта­фре­на в глаз. Инта­френ лишил­ся гла­за, но, впро­чем, не умер от раны. Так один из магов ранил дво­их пер­сов. Дру­гой же, так как его лук ока­зал­ся бес­по­ле­зен, нашел убе­жи­ще в покое, выхо­див­шем на муж­скую поло­ви­ну, и хотел запе­реть за собой дверь. Одна­ко вме­сте с ним туда успе­ли ворвать­ся двое из семи [заго­вор­щи­ков] — Дарий и Гобрий. Гобрий схва­тил­ся с магом, а Дарий сто­ял око­ло в нере­ши­тель­но­сти, боясь в тем­но­те пора­зить Гобрия. А Гобрий, заме­тив, что Дарий без­дей­ст­ву­ет, закри­чал, поче­му тот не нано­сит уда­ра. Дарий отве­чал: «Боюсь, как бы не пора­зить тебя». Гобрий воз­ра­зил на это: «Рази мечом нас обо­их!». Дарий пови­но­вал­ся, нанес удар кин­жа­лом и по сча­стью пора­зил мага.

79. Умерт­вив магов, заго­вор­щи­ки отру­би­ли у них голо­вы. Ране­ных же [това­ри­щей] они оста­ви­ли на месте, так как те были слиш­ком сла­бы, а так­же для охра­ны двор­ца. Осталь­ные же пяте­ро, захва­тив с собой голо­вы магов, с кри­ком и шумом выско­чи­ли из двор­ца. Затем они созва­ли про­чих пер­сов, объ­яс­ни­ли им, что про­изо­шло, пока­зы­вая отруб­лен­ные голо­вы, и ста­ли уби­вать всех магов, попа­дав­ших­ся на пути. Когда же пер­сы узна­ли о подви­ге семе­рых и об обмане магов, то не захо­те­ли отстать [от заго­вор­щи­ков]: они выхва­ти­ли свои кин­жа­лы и бро­си­лись уби­вать всех магов, каких толь­ко мог­ли най­ти; и если бы не насту­пи­ла ночь, то ни одно­го мага не оста­лось бы в живых. Этот день все пер­сы счи­та­ют вели­чай­шим празд­нич­ным днем и справ­ля­ют его весь­ма тор­же­ст­вен­но. А зовет­ся у пер­сов этот празд­ник «изби­е­ние магов». Ни одно­му магу нель­зя в то вре­мя пока­зать­ся на ули­це, и все они сидят дома.

88. Так-то Дарий, сын Гис­тас­па, был про­воз­гла­шен царем. И были ему под­власт­ны, кро­ме ара­бов, все наро­ды Азии, кото­рые поко­рил Кир, а затем вто­рич­но Кам­бис. Ара­бы нико­гда не были под игом пер­сов. Они ста­ли, одна­ко, дру­зья­ми пер­сов после того, как про­пу­сти­ли Кам­би­са в Еги­пет через свою зем­лю. Дарий взял себе в супру­ги знат­ней­ших пер­си­я­нок, во-пер­вых, двух доче­рей Кира — Атос­су и Арти­сто­ну (Атос­са уже была преж­де женой сво­е­го бра­та Кам­би­са, а потом мага; Арти­сто­на же была еще деви­цей). Затем он всту­пил в брак с доче­рью Смер­ди­са, Киро­ва сына, по име­ни Пар­мис и, нако­нец, с доче­рью Ота­на, кото­рая рас­кры­ла обман мага. Могу­ще­ст­во Дария было бес­пре­дель­но. Преж­де все­го, он пове­лел высечь из кам­ня и поста­вить рельеф­ное изо­бра­же­ние всад­ни­ка с над­пи­сью, гла­сив­шей: «Дарий, сын Гис­тас­па, обрел себе пер­сид­ское цар­ст­во доб­ле­стью сво­е­го коня (сле­до­ва­ло имя) и коню­ха Эба­ра».

 

Поиск

Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив записей

Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz


  • Copyright MyCorp © 2024 Создать бесплатный сайт с uCoz